"Охота с ружьём и собакой прекрасна сама по себе." Тургенев

[Веселов Виктор]

Братишки - это отрывок одной из повестей Володи Топилина. Оцените!

"...Сильнейший удар - мамаша попробовала стену своим телом - разбудил всех девчат. В потемках послышались недовольные голоса:
- Кому не спится?
- Что, кому-то нечем заняться?
- Не шумите, дайте поспать!
И только голос Ани "отрезвил" Машу и привел ее в чувство:
- Кто-нибудь зажгите лучину! Спички на столе.
Трясущимися руками Маша достала одну из "серянок", едва зажгла и поднесла пляшущий огонек к воткнутой в щель бревна лучине. Пламя мгновенно перекинулось на щепу и растворило мрак ночи в зимовье, осветив недоуменные, заспанные лица девчат.
- Что всполошились? - зевая, спросила Татьяна, но на ее вопрос никто не успел ответить.
Еще один удар, куда сильнее предыдущего, вновь обрушился на стену. Зимовье дрогнуло, но не сдалось - срубленная изба напоминала маленькую крепость. Шесть кедровых кряжей, выложенных когда-то добросовестными и кропотливыми староверами на совесть, выдержали натиск медведицы.
Девчата наконец поняли, что происходит. В зимовье началась паника - визг, крик, плач!
- Тихо! Замолчите! - пересиливая собственный страх, закричала Маша таким сильным и звонким голосом, что все будто по команде смолкли. Даже маленькая Наташка прижалась к груди сестры и замерла, изредка подрагивая хрупкими плечами. В зимовье наступила полнейшая тишина, в которой слышались комариный писк да легкий треск горящей лучины. В ожидании новых призывов матери молчал и медвежонок.
За стеной тоже не было слышно ни сиплого дыхания, ни бухающих шагов, ни призывных стонов. Казалось, медведица ушла и бросила пустую затею залезть в избушку за медвежонком. Но девчата понимали - это только видимость, они знали, хозяйка тайги никогда не оставит свое дитя. Чувствовали, что она в это мгновение где-то крадется или выжидает подходящий момент для новой атаки.
Маша только силой воли удерживала себя от слез, крепко прижимала сестренку, успокаивала ее, осторожно поглаживая девочку по голове. Она хотела усадить Наташку себе на колени и уже попыталась приподнять ее подрагивающее тело, как вдруг...
Сухим звоном щелкнуло разбившееся стекло, и внутрь избушки просунулась оскаленная медвежья пасть! Грозный рев, частое клацанье клыков, тяжелое смрадное дыхание смешались с криком и визгом девчат. Все повторилось: кто-то падал, кто-то кувыркался, на кого-то наступали. В избушке стоял невообразимый хаос!
Слишком маленький выруб окна не давал медведице просунуть голову внутрь зимовья, но сообразительный зверь пошел на хитрость. На какое-то мгновение голова исчезла, а взамен ее змеей в окошке изогнулась когтистая лапа и стала рвать бревна изнутри, расширяя себе проход. Десятисантиметровые когти-крючья больше всего походили на пожарные багры, они были острыми, как лезвия, и резали древесные волокна, будто сливочное масло. И все-таки изба, срубленная из кедра, так просто не поддавалась. Медведица, разозлившись, вновь сунула морду в окно - зачакали челюсти...
И тут Машу будто кто-то подтолкнул. Освободившись от цепких объятий сестренки, она схватила пучок лучин, подожгла их от горевшего пламени и сунула полыхающий костер в широко открытую пасть зверя. Морда мгновенно исчезла. А Маша, быстрыми и точными движениями разложив пучки лучин на столе, замерла в ожидании следующей атаки.
Но черный квадрат окна был пуст. Обезумевшая от боли, потерпев поражение, медведица вымещала зло на том, что попадалось у нее на пути. Будто легкие пушинки, отлетали в стороны вырванные с корнями мелкие деревья и кустарники, с глухими ударами катились вывернутые из земли камни, с треском отдиралась кора векового кедра. Наломав дров, хозяйка тайги тяжелой поступью опять вернулась к зимовью, в котором все еще сидел ее малыш.
- Ууу-у-у-р-р-рмммм! - мяукнула мамаша.
Из-за стен "охотничьего замка" ей тут же ответил жалобный голосок медвежонка. Услышав призыв родного чада, медведица с новой, мгновенно нахлынувшей яростью бросилась в бой. Прирубленные к зимовью обширные сени под неукротимым натиском зверя разлетелись разом. Заготовленные на дрова кедровые "четверти" отлетали далеко, как футбольные мячи. А большой пятиведерный чугунный казан, в котором староверы варили маральи панты, от одного удара медвежьей лапы лопнул, будто это была скорлупа капалиного яйца. Только широкая, массивная дверь в избу на какое-то время остановила зверя.
Хозяйка тайги, злобно прищурившись и раздумывая о плане очередного нападения, сидела неподалеку от зимовья. Она долго крутила головой, пока ее внимание не привлекла крыша избы. Там, наверху, она еще не была. Поднявшись на кряжистых лапах, медведица двинулась вокруг зимовья, попробовала лапой легко отодравшуюся доску и удовлетворенно фыркнула.
Изба затрещала, застонала и прогнулась матка, с потолка посыпалась земля. Плохо осознавая и контролируя свои действия, подруги метались по избушке от стены к стене. Вера сидела в дальнем углу с округлившимися, ничего не понимающими глазами, Татьяна лежала на нарах вниз лицом и голосила пронзительным поросячьим визгом. Аня в поисках выхода пыталась открыть засов на двери, а бесчувственная Надя упала за каменную печь - видны были лишь пятки ее босых ног.
Треснула и отлетела в сторону, не выдержав натиска, доска, победный рев медведицы ворвался в избушку. В запертых стенах зимовья - как в бочке - он казался необычайно глухим, страшным. Тут же в широкой щели показалась и лохматая голова озверевшей мамаши, медведица замерла, рассматривая людей сверлящими ненавидящими глазками.
Маша на всю оставшуюся жизнь запомнила цвет пены, противно свисающей с распущенных губ зверя, ее налившиеся кровавой злобой глаза и охристый налет гнили на оскаленных клыках. Резко взмахнув рукой, она поднесла горящий факел под ноздри зверя - и огонь опалил рот, глаза, уши.
Медведица отпрянула и, не удержав равновесия, упала на спину. По инерции перевернувшись через голову, она покатилась по крыше и глухо - будто наполненая смолой бочка - рухнула на землю. Маша победила зверя, дала достойный отпор, теперь-то, казалось, все должно закончиться.
Почуяв передышку, девчата слегка успокоились. Общими усилиями привели в чувство Надю, уложили ее на нары и тихими, певучими голосами успокаивали от горьких слез. Оля молилась, устремив взгляд на дыру, проделанную в потолке медведицей. Наташка прижалась к груди Маши и, подражая сестре, очень серьезными глазами смотрела на подрагивающее пламя лучины. Сидевшая на нарах Татьяна раскачивалась из стороны в сторону. На смену нервному напряжению приходила усталость, она требовала покоя. Стоящая вокруг тишина притупила бдительность, глаза закрылись сами собой, и девчонки забылись в глубоком сне.
И все-таки сквозь дремоту Маша услышала - что-то происходит за стенами зимовья. От глухого и совершенно непонятного шума мелко подрагивало пламя лучины, сотрясалась под ногами земля. Мелькнула догадка - медведица делает подкоп! - и опять в голову бросилась кровь, руки задрожали от страха. Но времени на переживания не было.
- Вставайте! Быстрее! - кричала Маша и стала торопливо тормошить лежащих на нарах подруг. Девушка бросилась разбирать нары над тем местом, где слышался шум и возня зверя. Чувствуя, что подруге одной не справиться, Аня, потом и Вера поспешили ей на помощь. На счет - раз, два, три они дружно оторвали широкую доску и увидели медвежонка, торопливо делающего подкоп под стену навстречу медведице. Он испуганно оглянулся, но тут же гневно сверкнул глазами и злобно фыркнул, чакнув зубами. Предупреждал: если кто-то дотронется, придется очень плохо.
Растерянными глазами Маша смотрела на притихших подруг и не знала, что делать. Теперь, когда детеныш совсем близко, медведица не остановится ни перед чем, даже огонь не поможет. Было бы ружье или топор... Но топора нет, нет и ничего такого, чем бы можно было нанести один-единственный и верный удар - деревянного клина, острого камня... Стоп! А каменная печь?
Маша бросилась к каменке и стала быстро разбирать очаг. Вера поняла ее замысел и поспешила на помощь, дело заспорилось, они нашли то, что искали. В предпоследнем ряду от земли был вмазан увесистый, средних размеров камень с острым концом - он мог сойти за вполне грозное оружие. "Только бы не промазать! Только бы ударить вовремя!" -заклинала Маша, изготовившись для удара.
А медведица была уже совсем близко - из-под стены показались грязные когти. Не переставая жалостливо уркать, медвежонок тоже старался из всех сил, зарывшись в землю с головой. Еще мгновение - и он исчез из виду, провалился, как-будто его и не было. За стеной послышался довольный рев - медвежья встреча состоялась. Хозяйка тайги радостно, но степенно облизывала беснующегося медвежонка, а он суетился между ее лап, подпрыгивал, стараясь дотянуться до груди матери, и прижимался спиной к ее животу. Медведица грозно рюхнула: получив назад свое родное и любимое чадо, она не желала больше оставаться у жилища человека. Она уходила в тайгу, в свой родной дом, подальше от людей.
Когда все стихло, Маша разжала пальцы - с глухим стуком камень упал девушке под ноги. Тяжело вздохнув, она присела на краешек нар и посмотрела в глаза каждой из подруг. Едва заметно перебирая губами, Маша тихо спросила:
- Неужели повезло?.."

Почти все книги у меня есть в электронном виде!

[Бородин Сергей]

С медведецей-мамашкой лучше в лесу не встречатся. Порвёт всех за своих деток.

[Веселов Виктор]

Серега, тебе понравилось? Читается очень легко!

[Бородин Сергей]

Талантливо написано!
У нас уже лет 15-20 медведя очень много, встречи постоянно происходят. Обычно любопытные медвежата подбегают к людям, нюхают, съестное полдбирают. Мамка обычно рядом, если медвежатам ничего не угрожает ведёт себя спокойно, просто отзывает своих отпрысков, бывает шлёпает и уводит.
Вот ссылка, знакомый снимал http://www.ruclip.com/video/Bf8zYf28DNQ/mov00180-любитель-сладкого.html

[Веселов Виктор]

Спасибо

[Грибовский Валерий]

И рассказ и видео отличные.В лесу ягоды собираешь что нибудь пошевелится так жутко становится.

[Веселов Виктор]

Валера, а книжек у Вовки уже семь или восемь!

[Бородин Сергей]

что нибудь пошевелится так жутко становится.

А ты в енто место гранатку!

[Грибовский Валерий]

Вовка молодец!Витёк не корректный вопрос что с ним случилось?

[Веселов Виктор]

Валер, он на охоте упал с 6 метровой высоты. Перелом позвоночника, 4-ро суток - один в лесу. Нашли. Врачи не хотели даже бороться за его жизнь!Бляди (вырвалось). Теперь он прикован к креслу - уже 16 лет...
ЧИТАТЬ лучше - выкладываю.
ПРИКАЗАЛ СЕБЕ ВЫЖИТЬ
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН ВЫЖИЛ, ХОТЯ ШАНСОВ У НЕГО ПОЧТИ НЕ БЫЛО. ТЕПЕРЬ ОН СТАРАЕТСЯ ИЗО ВСЕХ СИЛ НАУЧИТЬСЯ ХОДИТЬ
Вовка - таежный человек, заядлый охотник. И сейчас, и всегда тайга его манила неодолимо. От ее могучего духа, запахов лесного разнотравья и кедровой смолы перехватывало дыхание. Эта тяга к тайге не дает ему покоя и теперь. Заставляет разминать вялые мускулы, потеть на самодельных тренажерах, часами повторять одни и те же движения. А главное - научиться ходить.
Она же, тайга, его чуть не погубила. Жарким июлем 96-го Владимир отправился туда на денек, наутро надо было заступать на дежурство. Тогда он работал в военизированной горноспасательной части шахты N 6 Артемовского золотодобывающего рудника. Спасал людей во время пожаров и потопов, выручал при несчастных случаях, шел в пекло первым.
В тот злополучный вечер он решил не возвращаться, переночевать на ближнем, старом лабазе, которым охотники давно не пользовались. В этаком шалаше, устроенном на верхушках деревьев, чтобы сподручнее было следить за дичью. Вовка крепко спал, когда обветшалое строение не выдержало, жердь подломилась - и с шестиметровой высоты он полетел вниз. Удар пришелся на затылок и лопатки, врачи потом констатировали - перелом 6-го и 7-го шейных позвонков. Но это было позже, а тогда, не в силах пошевелиться, он лежал один на один с тайгой и просто ждал. Он знал - его будут искать и найдут, боялся только, что обнаружат слишком поздно.
- Сутки еще у меня кое-как двигались руки, - вспоминает Володя, - утром я смог завести часы, а потом становилось все хуже и хуже, пальцы немели. Пытался перевернуться, но слабость страшная, будто замороженный. Все время находился в сознании, боли не чувствовал, но все тело - как портянка. А жарища стояла жуткая, солнце поднималось - большое-большое, горячее. И в последний день я начал сгорать от жажды, появились галлюцинации. Казалось, что костер где-то рядом, что кто-то пьет чай, что машина неподалеку проехала. Ну все, короче, "крыша" потекла!
Его спас дождь, хлынувший на третий день. Он смог еще подтянуть к себе рундук - самодельный рюкзак из брезента, соорудить из него что-то вроде желоба и дважды напиться. Этого запаса воды хватило на сутки. А нашли его только на пятый день, когда Вовка сам для себя решил: вот сегодня-то найдут обязательно! Потому что другого шанса на жизнь у 28-летнего Владимира Топилина уже не будет.
Родители хватились его сразу, когда не вышел на работу. Но сначала дурные мысли от себя гнали: мало ли почему задержался - тайга все-таки. К тому же Володя на всякий случай предупредил напарника, чтобы подменил, если не успеет к дежурству. Отец Степан Гаврилович и брат Женька, оба тоже заядлые охотники, вышли на поиски на вторые сутки. Потом им бросилась помогать вся деревня.
- Куда он пошел, мы точно не знали, - рассказывает Степан Гаврилович, - обошли три лабаза - никаких следов, ничего. А про этот ближний лабаз никто и не вспомнил. И нашли мы Вовку только по следу, в травище этой, дурнине такой. Ползли шаг за шагом. Мужик один первым на него наткнулся, я ему кричу: "Живой?" - и сам боюсь. Живой, ну и слава Богу. Подошел, обмыл его, еще и стопку ему налил, ниче, сразу затоковал. Сделали носилки и через перевал бегом понесли его к дороге.
Везти Владимира в родной Чибижек, самый глухой, тупиковый поселок Курагинского района, где дальше только тайга, не было никакого смысла. Решили переправить его в больницу поселка Краснокаменск. Здешние врачи с помощью какого-то допотопного самодельного рентген-аппарата установили перелом позвоночника, сказали, что нужна операция, но ничего больше сделать не могли. Хирург из Красноярска добрался сюда на вертолете только через три дня.
- Когда его нашли, Женька прибежал домой, - рассказывает мать Людмила Матвеевна, - говорит: живой. Я, уже почти безумная была, кричу: ну что с ним?! Он глаза отвел, выдохнул: сама увидишь. Володя был весь красный, мошка, а она у нас злющая, объела его почти до мяса. А хирург после операции сказал нам прямо: он у вас даже ложку в руках никогда держать не сможет. Красноярский врач пересадил ему кость от бедра - и уехал. Вовка лежал в этой больнице два месяца и просто умирал, у него начались страшные пролежни - до кости, было видно позвоночник. Запах в палате стоял такой...
Людмила Матвеевна сама варила для него мази по старинным рецептам - из прополиса, сосновых почек, кедровой и пихтовой смолы, но ничего не помогало. В Краснокаменской больнице не было даже кварца, инфекцию остановить не удавалось, приходилось отсекать все новые омертвевшие ткани. Боли Вовка не чувствовал, потому что его тряпичное тело вообще не могло тогда чувствовать ничего. Кормили его, как малого ребенка, в туалет "водили" с помощью медицинских средств - кишечник не работал.
Родители забрали его из этой больницы на свой страх и риск - без направления, в никуда. От безысходности решили - будь что будет, но сына надо вывозить, спасать, стучаться в другие двери. В Минусинской больнице Владимира Топилина не приняли, сказали - не наш район. В Абакане тоже - считай, не наша страна, отдельная свободная Республика Хакасия. В Тагарском, славящемся больницей, которая выхаживает именно таких больных, вроде бы обнадежили, но тянули, ссылались на нехватку мест. И везде говорили одно и то же: слишком поздно, очень тяжелый больной, надежды нет. Врачи, рассматривая снимки, дружно удивлялись и переспрашивали: а что, этот человек еще жив?
Они приехали в Тагарское, несколько дней, в ожидании решения, жили у родственников. В последнюю ночь Людмила Матвеевна не могла уснуть и долго смотрела в безнадежно темное окно. Слушая тяжелое дыхание сына, она кляла себя за беспомощность, за то, что ничего не может сделать. И решила, что утром поедет в больницу, будет стоять на коленях, упрашивать, умолять как угодно, но добьется, чтобы Володе помогли. По загадочному стечению обстоятельств именно в тот день его сразу приняли, так что уговаривать никого не пришлось.
- Это было такое облегчение, - говорит Людмила Матвеевна, - я тогда подумала: ну все, теперь начнется нормальная жизнь. Я им так поверила! Они прислали "скорую", медсестрички были очень внимательные, помогали ему во всем. Кругом - стерильность, пролежень удалось заживить. А через два месяца хирург Андрей Юрьевич Щапов сделал Володе операцию, освободил зажатый нерв - и сразу стало легче.
Там же, в Тагарском, Вовка начал тренироваться. Ему выпилили специальные блоки, повесили их на тросы, с их помощью он пытался двигать руками и ногами. Постепенно научился держать ложку, потом - приподниматься на локте, хотя голову от подушки оторвать еще не мог, потом - присаживаться. Периодически, правда, от слабости он падал в обмороки, однажды грохнулся с кровати плашмя - лбом об пол, набил шишки. Но все это было уже не так страшно, потому что старуха смерть отстала. А умирать он никогда не собирался, ни разу за все мытарства эта мысль не приходила ему в голову. "Да ну, - говорит, - я в тайгу хочу, да я еще по девкам бегать буду!"
Из больницы Владимира Топилина выписали почти через год. Потом был реабилитационный центр в Новокузнецке, там ему сделали стимуляцию - вживили в спинной мозг электроды и подсказали, какие тренажеры нужно использовать. Стимуляцию в этом году надо бы повторить, но, увы, у семьи совсем не осталось денег. Отец и мать - пенсионеры, младший брат только что отучился на машиниста и работу еще не нашел. Шахта, теперь уже закрывшаяся, до сих пор не выплатила Володе старую зарплату.
Чтобы спасти сына, заплатить за операции, лекарства, снимки и прочее, они уже продали все что можно, вплоть до обручальных колец. Очень помогли родственники, прежде всего сестра Людмилы Матвеевны - Светлана, но брать у них деньги Топилины больше не могут, им совесть не позволяет, старые бы долги отдать. А Владимиру необходимо еще сделать дорогостоящую томограмму поясничного отдела позвоночника, потому что есть опасения - что-то там не так. И надо купить корсет и хорошо бы настоящий тренажер...
Пока такого нет, Вовка сочиняет и мастерит тренажеры сам - где-то по подсказке врачей, где-то руководствуясь собственным опытом. Сделал так называемые "брусья", опираясь на них руками, пробует ходить. Придумал "развески" - доски с помощью пружин двигаются туда-сюда, к ним, как на лыжи, крепятся галоши, куда вставляются ноги. В общем, таких приспособлений у него - целый арсенал, и работает он на них по 5-6 часов в день как проклятый. И на судьбу свою горькую не ропщет, никогда и никому не жалуется. Удивляется только, что старые приятели частенько сетуют - вот, дескать, тоска в этом Чибижеке, делать нечего. У него времени, наоборот, ни на что не хватает.
Теперь Владимир полностью обслуживает себя сам. На коляске по дому и двору свободно разъезжает, в бане парится и с собственным туалетом справляется тоже, уж простите за такую деталь. Люди, страдающие подобными недугами, поймут дучше других, какое это достижение и даже счастье. Он учится играть на гармошке, пробует заниматься краеведением - собирает материалы по истории Артемовского рудника, зовет на интервью старожилов. Деревенские бабки, принарядившись, идут к нему с удовольствием, им в радость, что их житье-бытье кому-то интересно. А совсем недавно он сел на автомобиль и проехался по поселку. Местные пацаны оравой бежали следом и кричали во все горло: "О, Вовка на машине едет! Сам!"
А еще он пишет стихи, "когда настроение нападает, душа рвется", заметки натуралиста - о таежных обитателях и прозу. Вообще-то к писательскому делу Володю тянуло всегда, да все было как-то недосуг. Если бы был в здравии, говорит, наверное, занялся бы сочинительством лет в 50-60. Выходит, болезнь не только боль принесла, но и дремлющие стремления окончательно расшевелила. В Красноярске вышла повесть Владимира Топилина "Когда цветут эдельвейсы", грустная история о любви охотника.
- Конечно, человеку, который жизнь провел у телевизора, этого не понять, - размышляет Володя, - а я всю жизнь - в тайге, и она у меня в крови. Как у нас говорят, дали манят, хочется идти и идти. А самая любимая охота - глухариный ток. Рассвет, глухари играют, самец подзывает самочку, издает такие странные звуки - щелкает... Я с тех пор в тайге не был, и только этим летом двоюродный братик Кирилл меня туда свозил - на целую неделю. На лодке поплавали, рыбу половили. Такие яркие впечатление, все, как тогда, только привязанность раздражает. В гору уже не пойдешь... И все равно хорошо - костер, разговоры до утра, байки охотничьи. Ох уж эти байки! На каждого жителя Чибижека их штук по сто будет.
И Вовка тут же рассказал байку про своего отца Степана. Тот поздней ночью пришел к избушке на берегу речки Шинда. А в избушке в это время были рыбаки, только они о том, что это Степан прибыл, не знали. Ну и он о них тоже не догадывался. Мужики сидят внутри, слышат какое-то топтание и думают: все, кранты, медведь пришел. И решают: если мишка в дверь вломится, они, как заполошные, орать начнут. Степан и вломился. А-а-а - заорали рыбаки. А-а-а - заорал от неожиданности Степан. Этот вопль потом долго над тайгой носился, пугая сонное зверье.
Вовка хохочет, по натуре он вообще - редкий оптимист. Но и ему здесь, в занесенном снегом Чибижеке, бывает грустно и немножко одиноко. А гостям радуется так, будто свет появился в замороженном окошке. Он действительно ждет их, радуется редким пока письмам, приходящим в его далекое далеко.

Братва, делайте только корректировку во времени - уже прошло очень много лет...